Цель: представить принципы построения и отличительные особенности инновационной образовательной программы по специальности «Лечебное дело» (профиль «Моделирование здоровья»), направленной на переориентацию подготовки врачей на проактивное сохранение здоровья и профилактику заболеваний.

Основные положения. Профиль «Моделирование здоровья» был внедрен в 2023 г. в Сеченовском Университете в ответ на необходимость сместить фокус работы врача с лечения уже имеющихся заболеваний на эффективное предотвращение развития патологических состояний у человека. Этот подход соответствует глобальной стратегии здравоохранения, направленной на поддержание здоровья населения и увеличение продолжительности жизни, свободной от хронических заболеваний. Программа призвана обеспечить студентов полным комплексом необходимых компетенций для сохранения здоровья пациентов и общества с использованием новейших достижений медицинской науки и технологий. Отличительными особенностями данной образовательной модели являются междисциплинарные модули, структурированные по органно-системному принципу с применением спирального подхода и принципов проблемно-ориентированного обучения, раннее погружение студентов в клиническую практику с первого курса, а также трансляция передовых научных знаний в учебный процесс через лабораторные практикумы. На старших курсах траектория обучения индивидуализируется и обучающиеся приобретают управленческие компетенции в сфере здравоохранения, проходя практику в федеральных и региональных медицинских организациях. Сеченовский университет стал первым вузом в России, реализовавшим подобную интегрированную программу на основе междисциплинарных модулей.

Заключение. Образовательная программа «Моделирование здоровья» является значительным шагом вперед в модернизации медицинского образования с упором на профилактическую медицину. Данная модель позволяет подготовить новое поколение врачей, ориентированных на сохранение здоровья как отдельных пациентов, так и общества в целом, и представляет интерес для преподавателей и администрации медицинских вузов, стремящихся совершенствовать образовательные программы в соответствии с современными вызовами мирового здравоохранения.

Цель: систематизировать литературные и собственные данные об эндоскопической семиотике эозинофильного эзофагита.

Основные положения. Эозинофильный эзофагит — хроническое воспалительное заболевание пищевода, характеризующееся выраженной эозинофильной инфильтрацией слизистой оболочки пищевода, развитием субэпителиального и подслизистого фиброза, приводящими к нарушению функции пищевода, развитию стриктур и сужению просвета пищевода, что клинически проявляется прогрессирующей дисфагией, эпизодами обтурации пищевода пищевым комком. Своевременная диагностика и адекватное лечение эозинофильного эзофагита позволяют предотвратить развитие стриктур и других осложнений.

Установление диагноза базируется на данных эндоскопического исследования с забором большого числа биоптатов (не менее шести) из слизистой оболочки пищевода с подтверждением характерной гистологической картины. Описаны основные и дополнительные эндоскопические признаки эозинофильного эзофагита, к которым относят отек, борозды, кольца, экссудат, стриктуры, «кошачий» пищевод, пищевод узкого калибра, пищевод по типу «гофрированной бумаги». В последние годы предложены новые эндоскопические симптомы, такие как множественные полиповидные поражения, изменения слизистой оболочки пищевода по типу «спины анкилозавра» и «гусеничного следа». Несмотря на многообразие эндоскопических изменений, они обладают невысокой специфичностью, их могут пропустить врачи-эндоскописты, что приводит к запоздалой диагностике заболевания. Большие надежды возлагаются на использование эндоскопической аппаратуры высокого разрешения, создание программ искусственного интеллекта для обработки эндоскопического изображения.

Заключение. Эзофагогастродуоденоскопия является ключевым методом в диагностике эозинофильного эзофагита: знание эндоскопических признаков заболевания, проведение множественной биопсии из пищевода при подозрении на эозинофильный эзофагит позволит своевременно (еще до развития осложнений) установить диагноз, начать лечение, предотвратить развитие стриктур.

Цель обзора: анализ роли вариантов нуклеотидной последовательности (ВНП) генов ABCG5 и ABCG8 при желчнокаменной болезни (ЖКБ) и раке желчного пузыря (РЖП).

Основные положения. Транспортеры оттока стеролов ABCG5 и ABCG8 имеют ключевое значение в печеночной секреции и кишечной абсорбции холестерина. ABCG5/G8 представляет собой человеческий ген желчных камней LITH9. Один из основных генетических факторов риска ЖКБ rs11887534 (D19H) ABCG8 как ВНП с «приобретением функции» повышает активность транспортера в 3,2 раза, что приводит к перенасыщению желчи холестерином и увеличению риска ЖКБ. В среднем rs11887534 повышает риск ЖКБ у детей в 4 раза, у взрослых — в 2 раза, что доказано в популяционных полногеномных исследованиях и в метаанализах во всем мире. Наличие аллеля Н D19H (rs11887534) связано с двукратным риском рецидива ЖКБ после холецистэктомии. Результаты исследований связи ЖКБ с другими ВНП генов ABCG8 (T400K, A632V, M429V, C54Y) и ABCG5 (E604Q, R50C) являются противоречивыми.

В популяционных исследованиях rs11887534 связан с 4-кратным повышением риска РЖП, причем риск более выражен (в 4,9 раза) у больных РЖП с камнями в желчном пузыре. Мы не обнаружили исследований ВНП генов ABCG5 и ABCG8 при билиарной патологии в России.

Заключение. В большинстве исследований подтверждена роль rs11887534 гена ABCG8 как предиктора ЖКБ и РЖП, однако требуются реплицирующие исследования ВНП генов ABCG5 и ABCG8 при билиарной патологии в России.

Цель: сравнение различных методик внутриартериальной терапии гепатоцеллюлярного рака (ГЦР) по показателям выживаемости, нежелательных явлений и экономической эффективности.

Основные положения. Гепатоцеллюлярный рак — злокачественная опухоль печени, которая исходит из гепатоцитов. Данная форма рака печени является наиболее частой и составляет 85 % случаев. ГЦР находится на седьмом месте по распространенности среди всех видов рака и является третьим по причинам смертности среди онкологических заболеваний во всем мире. К сожалению, у подавляющего большинства пациентов ГЦР диагностируется уже на прогрессирующей стадии, когда хирургическое лечение невозможно. Появляются новые методы терапии (в том числе внутриартериальной), которые позволяют спасать жизни данных пациентов. На настоящий момент к новым внутриартериальным методам лечения относят химиоинфузию в печеночную артерию (ХИПА), масляную химиоэмболизацию (М-ХЭПА), химиоэмболизацию лекарственно-насыщенными микросферами (ХЭПА-ЛНМ) и радиоэмболизацию (РЭ).

Заключение. В результате изучения различных источников мировой литературы на предмет сравнения внутриартериальных методов лечения ГЦР была составлена итоговая таблица, в которой приведены основные характеристики каждого из методов. Методы имеют свои преимущества и недостатки, однако по критериям общей выживаемости и выживаемости без прогрессирования лидирует метод ХЭПА-ЛНМ. Самый недорогостоящий метод из представленных — ХИПА, однако в аспекте экономической эффективности метод не является приоритетным, так как лечение данным методом предусматривает большее количество циклов по сравнению, к примеру, с методиками ХЭПА. С наиболее низким риском нежелательных явлений сопряжена методика радиоэмболизации.

Цель обзора: проанализировать данные по наиболее распространенным хирургическим вмешательствам по поводу выпадения прямой кишки.

Основные положения. В настоящее время существует более 100 способов хирургической коррекции выпадения прямой кишки, которые выполняются с использованием промежностного либо трансабдоминального доступа. Операции промежностным доступом чаще всего применяются у пациентов старшей возрастной группы с тяжелыми сопутствующими заболеваниями, а также при рецидиве выпадения прямой кишки. В остальных случаях преимущественным является трансабдоминальный доступ хирургических вмешательств. В настоящее время наиболее популярной операцией является лапароскопическая ректо(кольпо)-сакропексия.

Заключение. Важно учитывать, что синдром опущения промежности сопровождается разнообразной клинической симптоматикой, в связи с этим пациенты с выпадением прямой кишки требуют индивидуального подхода. Недооценка указанных обстоятельств может привести к неблагоприятному функциональному результату лечения и рецидиву выпадения прямой кишки.

Цель исследования: оценить влияние комплексной терапии (ингибитор протонной помпы + ребамипид) на морфофункциональные изменения слизистой оболочки пищевода и клинические проявления у пациентов с неэрозивной рефлюксной болезнью.

Материалы и методы. В исследование были включены 39 пациентов с неэрозивной рефлюксной болезнью, которые были рандомизированы на две группы: основную, получавшую комплексную терапию ингибитором протонной помпы омепразолом (20 мг в сутки) в сочетании с ребамипидом (300 мг в сутки); и группу сравнения, которая получала монотерапию омепразолом (20 мг в сутки). Продолжительность курса терапии составила 4 недели. Все методы обследования проводились до и после лечения. Для оценки морфофункциональных показателей слизистой оболочки пищевода было проведено стандартное гистологическое исследование биоптатов слизистой оболочки пищевода путем окраски гематоксилином и эозином, межклеточные пространства оценивались при помощи морфометрии. Изменения плотных контактов оценивались по экспрессии белков плотных контактов — клаудина-1, -4 и окклюдина методом иммуногистохимии. Наличие и выраженность симптомов оценивались с применением балльной шкалы Лайкерта.

Результаты. В группе комплексной терапии после лечения отмечалось снижение выраженности изжоги (p < 0,001) и отрыжки (p = 0,004). Симптомы изжоги отсутствовали или были слабо выражены у 63,7 % пациентов, отрыжки — у 72,4 %. В группе сравнения было выявлено статистически значимое уменьшение изжоги

(p < 0,001), однако у 53 % пациентов сохранялась умеренная или значительно выраженная изжога. При анализе морфологических изменений в слизистой оболочке пищевода в группе комбинированной терапии после лечения отмечалось значительное снижение эозинофильной инфильтрации (р = 0,030). При оценке экспрессии белков плотных контактов после лечения отмечено повышение экспрессии окклюдина в обеих группах, имеющее достоверное отличие в группе монотерапии ингибитором протонной помпы (p = 0,046). Заключение. Применение комбинированной терапии в составе ингибитора протонной помпы и ребамипида является безопасным лечебным подходом, способным приводить к значительному улучшению симптомов у пациентов с неэрозивной рефлюксной болезнью. Комплексная терапия привела к значительному уменьшению эозинофильной инфильтрации слизистой оболочки пищевода. В обеих группах выявлено повышение экспрессии окклюдина, отвечающего за целостность межклеточных контактов. Для окончательного подтверждения клинической эффективности комбинированной терапии необходимы дополнительные клинические исследования с увеличенной выборкой и длительным периодом наблюдения.

Цель исследования: оценить результаты наблюдения за больными нефункционирующими нейроэндокринными опухолями поджелудочной железы стадии Т1–Т2 с использованием медицинского регистра.

Материалы и методы. Проведен ретроспективный анализ данных регистра МКНЦ им. А.С. Логинова, который с 2014 по 2023 г. включил 312 больных панкреатическими нейроэндокринными опухолями. Тактика активного наблюдения была рекомендована 115 (36,9 %) пациентам. Критериями включения в исследование явились: установленный диагноз нейроэндокринной опухоли поджелудочной железы; нефункционирующий статус опухоли; бессимптомность заболевания; размер опухоли до 3 см; согласие пациента. Критериями исключения явились: отказ пациента от активного наблюдения; рост опухоли более чем на 3 мм за год наблюдения; появление симптомов заболевания. На основании данных регистра изучен пол, возраст пациентов, размер и локализация опухолей, стадия по TNM, их рост в динамике (мм/год), биохимические маркеры нейроэндокринных опухолей, наличие сопутствующей патологии. Наблюдаемым с впервые выявленной опухолью (n = 53) выполнено полногеномное секвенирование.

Результаты. Из исследования исключены 6 (5,2 %) пациентов: трое отказались от наблюдения, у трех выявлен значимый рост опухоли. В анализ были включены 109 пациентов с клиническим диагнозом нефункционирующей нейроэндокринной опухоли поджелудочной железы: 78 (71,6 %) женщин и 31 (28,4 %) мужчина в возрасте на момент обращения от 22 до 86 лет (58,5 ± 10,8 года). Медиана времени наблюдения составила 34,0 (2,0–86,0) месяца. Наиболее часто опухоли локализовались в головке поджелудочной железы — 45,5 % (n = 51). Из 109 наблюдаемых у 103 (94,5 %) чел. стадия опухоли определена как Т1, у 6 (5,5 %) — Т2. Средний размер опухолей составил 11,9 ± 3,8 мм (3,1–29,0 мм) (n = 118). Повышение биохимических маркеров нейроэндокринных опухолей гастрина, хромогранина А у наблюдаемых было связано с наличием атрофического гастрита. Герминальные мутации выявлены у 24,0 % пациентов (n = 12). Наиболее часто в выборке встречались мутации гена CHEK2 (n = 4).

Выводы. По данным регистра, активное наблюдение — допустимая тактика ведения больных панкреатическими нефункционирующими нейроэндокринными опухолями стадии Т1. Вероятно, прогностической значимостью обладает не размер, а скорость роста опухоли, в связи с чем необходимо создание протокола наблюдения этой группы больных. Влияние эстрогенов на сдерживание роста опухоли и изучение роли мутаций в гене CHEK2 являются дальнейшими перспективами для изучения.

Цель исследования: определить распределение трех наиболее значимых однонуклеотидных полиморфизмов гена TGFB1 (rs1800469, rs1800470, rs1800471) и их гаплотипов у детей с фиброзом печени.

Материалы и методы. В исследование включено 107 детей-реципиентов печени (45 мальчиков, 62 девочки) в возрасте от 3 до 73 мес. (медиана — 8 мес.). Контрольная группа состояла из 199 здоровых лиц (78 мужчин, 121 женщина) в возрасте 32,7 ± 9,6 года. При гистологическом исследовании удаленной перед трансплантацией печени у всех детей был диагностирован фиброз различной степени тяжести в соответствии с критериями шкалы METAVIR: 5 случаев — степень F1, 9 случаев — степень F2, 14 случаев — степень F3 и 79 случаев — степень F4. Показанием к трансплантации была терминальная стадия болезней печени в исходе: атрезии (n = 61) и гипоплазии желчевыводящих путей (n = 8), синдрома Алажилля (n = 8), болезни Кароли (n = 8), болезни Байлера (n = 6) и других заболеваний печени (n = 16). Указанные однонуклеотидные полиморфизмы определяли в выделенной из периферической крови геномной ДНК методом полимеразной цепной реакции в режиме реального времени с помощью зондов TaqMan.

Результаты. У детей с фиброзом печени различной степени тяжести распределение частот изученных однонуклеотидных полиморфизмов гена TGFB1 составляло: для rs1800469 — 38 % гомозигот GG, 42 % гетерозигот АG и 20 % гомозигот АА; для rs1800470 — 50 % АА, 29 % АG, 21 % GG; для rs1800471 — 93 % CC, 7 % GC, 0 % GG. Встречаемость однонуклеотидных полиморфизмов rs1800469 и rs1800471 соответствовала равновесию Харди — Вайнберга и не отличалась от таковой у здоровых лиц. Распределение rs1800470 у детей с фиброзом, в отличие от здоровых лиц, не соответствовало закону Харди — Вайнберга (р = 0,00026). Анализ показал сцепленное наследование изученных однонуклеотидных полиморфизмов. Наблюдалось пять основных сочетаний: три гаплотипа, в том числе два наиболее частых, суммарно имели около 55 % детей с фиброзом и 91 % здоровых лиц — эти показатели статистически не различались в группе пациентов и здоровых лиц. Достоверные различия выявлены в распределении двух более редких гаплотипов — A-A-C и G-G-C (соответственно rs1800469, rs1800470, rs1800471), которые у пациентов с фиброзом печени наблюдались чаще чем у здоровых лиц: соответственно, в 6,03 (95% ДИ: 3,06–11,89; р < 0,0001) и 3,71 (95% ДИ: 1,94–7,08; р = 0,0001) раза.

Выводы. У детей с фиброзом печени распределение однонуклеотидного полиморфизма rs1800470 и двух редких гаплотипов rs1800469, rs1800470, rs1800471 гена TGFB1 значительно отличается от такового у здоровых лиц. Полиморфизм rs1800470, а также гаплотипы A-A-C или G-G-C в положении rs1800469, rs1800470, rs1800471 могут предрасполагать к развитию фиброза печени у детей с печеночной недостаточностью.

Цель работы: определение аллелей генов HLA, ассоциированных с аутоиммунным гепатитом (АИГ) и перекрестным синдромом (ПС), в российской популяции.

Материалы и методы. Исследование включало 160 взрослых пациентов с верифицированным диагнозом АИГ или ПС. Контрольная группа — 320 условно здоровых участников. Для типирования аллелей генов HLA класса I и II использовали разработанную нами панель NGS. Статистический анализ проводился с использованием критерия согласия Пирсона χ² с множественной поправкой FDR при исходном заданном p < 0,05.

Для оценки аллелей HLA как предикторов заболевания применялась модель логистической регрессии.

Результаты. Были определены аллели и гаплотипы, частота встречаемости которых статистически достоверно различалась в исследуемой и контрольной группах. В исследуемой группе чаще встречались аллели HLA-A*01:01:01 (ОШ = 2,15; 95 % ДИ: 1,43–3,23), HLA-B*08:01:01 (ОШ = 3,38; 95 % ДИ: 2,10–5,44), HLA-C*07:01:01 (ОШ = 1,90; 95 % ДИ: 1,30–2,78), HLA-DPB1*01:01:01 (ОШ = 3,22; 95 % ДИ: 1,58–6,55), DQB1*02:01:01 (ОШ = 3,11; 95 % ДИ: 2,06–4,70), HLA-DRB1*03:01:01 (ОШ = 3,03; 95 % ДИ: 2,02–4,55). Частота встречаемости аллеля DQB1*03:01:01 в исследуемой группе была ниже, чем в контрольной (ОШ = 0,49; 95 % ДИ: 0,34–0,71). Была построена модель логистической регрессии, которая характеризовалась точностью 0,688, чувствительностью 0,487, специфичностью 0,887.

Выводы. На репрезентативной выборке российской популяции были определены аллели и гаплотипы генов HLA, ассоциированные с АИГ и ПС.

Цель: представить данные об основных компонентах защиты слизистой оболочки желудка и возможностях эрадикации H. pylori и цитопротективной фармакотерапии для ее восстановления.

Основные положения. Различные компоненты системы защиты соотносятся с предэпителиальным, эпителиальным и постэпителиальным уровнями в соответствии со структурной организацией слизистой оболочки желудка. Колонизация H. pylori слизистой оболочки желудка, развитие острого и хронического гастрита возможны благодаря целому ряду факторов, к которым относится форма бактерии, наличие факторов вирулентности (CagA, VacA, OipA), белков адгезии (ВabA, SabA). H. pylori оказывает негативное воздействие на все уровни защиты гастродуоденальной слизистой оболочки, например, влияет на секрецию муцинов, нарушает функционирование белков плотных контактов. Эрадикация инфекции H. pylori нивелирует его негативные эффекты. Повышение эффективности эрадикационной терапии H. pylori достигается включением в схемы терапии ребамипида. В Российской Федерации эффективность эрадикации при добавлении ребамипида к лечению составила 90,38 % по сравнению с 81,68 % без ребамипида. Включение ребамипида в схему лечения при назначении стандартной тройной терапии с висмутом трикалия дицитратом позволяет достичь показателей успешной эрадикации более 95 %. Цитопротективные свойства ребамипида обусловлены повышением синтеза эндогенных простагландинов, муцинов, содержащих О-гликаны, уменьшением окислительного стресса и воспаления.

Заключение. Эрадикация инфекции H. pylori способствует восстановлению защитных свойств слизистой оболочки желудка. Ребамипид при включении в схемы эрадикационной терапии H. pylori повышает ее эффективность. Цитопротективные эффекты ребамипида позволяют назначать его при постэрадикационном гастрите на длительный срок.

Цель: продемонстрировать дифференциальный диагноз рецидивирующего асцита у пациента без хронического заболевания печени.

Основные положения. Пациент обратился в клинику с жалобами на увеличение живота в объеме, одышку при умеренных физических нагрузках, снижение веса, выраженную общую слабость. Увеличение живота в объеме, сопровождающееся болью, периодически возникало на протяжении 12 лет без очевидной причины. Данное состояние расценивалось как проявление портальной гипертензии. Лабораторно отмечались признаки системного воспаления, функция печени при этом оставалась сохранной. Неоднократно проводилась лапароскопия и лечебно-диагностический лапароцентез — асцитическая жидкость представляла собой экссудат (сывороточно-асцитический альбуминовый градиент —

Заключение. Наличие асцита у пациента без признаков самостоятельного заболевания печени и портальной гипертензии служит поводом для проведения обширного дифференциального диагноза с пошаговым обследованием для исключения злокачественного поражения брюшины, в частности ее первичной опухоли — мезотелиомы.